Заплатила шестьсот фунтов за колледж, ходить в который нет времени, и двести пятьдесят за продление визы. Если бы для проживания в стране ей была не нужна виза, сколько бы денег сэкономилось! Она тяжело вздохнула. Нет, не до распродаж. С января нужно опять перейти на режим жёсткой экономии. Если они решат со Славой жить вместе, он сказал, будет дешевле, чем одной, может, и получится отложить.

Вернувшись после праздников на работу, Арина застала Славу не в лучшем расположении духа. Он сидел мрачный и не отходил от рабочего стола весь день. Девчонки переглядывались между собой, но никто ничего не говорил.

«Наверное, разговор с Магдой прошёл не слишком гладко», – подумала Арина, и хотя её распирало желание подойти к нему и обнять, она сдержалась и углубилась в дела. Сусанна тоже, казалось, была не в духе. Весь день она срывалась без повода и придиралась к Арине по мелочам. «Наверное, узнала про Париж, – догадалась Арина. – Ну, рано или поздно это должно было всплыть наружу. В конце концов, мы – свободные люди, и даже самый суровый начальник не может запретить сотрудникам любить друг друга». В пять часов Славе позвонили на мобильник, он коротко переговорил по-польски и вышел на улицу. Арина поняла, что пришла Магда. Через пять минут Слава собрался и ушёл.

На следующий день Арина увидела на его столе два билета в кино, датированные вчерашним днем, на сеанс в половине шестого, и помрачнела. Рождество ещё можно понять. Мессу с трудом. Но зачем ходить в кино с женщиной, с которой ты собираешься расставаться – вообще странно. Может, он и не говорил с ней вовсе? Может, он струсил?

В обеденный перерыв Анютка затащила её на кухню на серьёзный разговор.

– Ариша, ты хорошая девчонка и не знаешь, во что вляпываешься, – зашептала она ей горячо на ухо. – Оставь ты этого пустослова, зачем он тебе сдался, ты с ним только неприятностей хлебнёшь. Не расстанется он со своей полячкой! Знаешь, сколько уже девчонок у него было, ни ради кого он её не бросил. Он за неё держится, потому что она ему с документами может помочь. В этой стране, если живёшь с кем-то больше двух лет, он считается твоим партнёром, по правам схожим с супругом. Он хотел продлить рабочую визу, а Сусанна выставила какие-то условия, которые ему не выгодны. Поэтому ему надо держаться за свою полячку, она ему может документы сделать, оформить бумаги, что они живут вместе, и он может оставаться в стране как её партнёр. Если он по этим документам ещё два года с ней проживёт, то может на ПМЖ подавать. А если он с ней жить не хочет, то он должен продлевать рабочую визу через Сусанну, а она последнее время им очень недовольна. У него выбора нет, понимаешь, его в угол загнали. Ему надо либо под польскую дудку плясать, либо под Сусаннину. Либо домой возвращаться. Ты в эту игру никак не вписываешься. Поэтому он такой злой ходит.

Короткая рабочая неделя завершилась, и начались новогодние праздники. Слава ни разу не подошёл к ней за эти дни и даже не заикнулся о том, чтобы проводить Новый год вместе. Пашка предложил ехать в центр смотреть салют на колесе обозрения. «Пол-Лондона будет там», – заверил он. Настроение у Арины было отвратительное, но сидеть дома не хотелось. Она согласилась. Во время прогулки Пашка пытался расспросить, что произошло, но она только отмахнулась, сославшись на неприятности на работе.

– Так я и думал, что твой хахаль – козёл. Мне он сразу не понравился», – почему-то обрадовался Пашка.

Арина рассердилась на него и велела не лезть не в свои дела. Разноцветные переливающиеся всеми цветами звёзды рассыпались с Лондонского Глаза и почему-то напоминали Париж. В двенадцать часов Пашкины друзья открыли бутылку просекко. С Новым годом! С новым счастьем! Пусть Новый год будет таким же успешным!

«Ещё одного такого года я не переживу», – подумала Арина, беззвучно чокаясь пластиковым стаканом.

Настоящие неприятности случились в первых числах января. Сусанна вызвала Арину в приёмную и добрых полчаса распекала её за допущенную ошибку. Русский клиент, отправившийся на новогодние праздники в Дубай, застрял на иммиграционном контроле в аэропорту. Ему должны были выдать визу по прибытию, все необходимые документы были отосланы партнёрам в Дубае, но почему-то иммиграционные офицеры не нашли его имя в списке. В результате клиенту и его жене пришлось возвращаться обратно в Лондон, и он выдвинул компании «Орион» возмещение убытков на сумму две тысячи фунтов. Сусанна свалила всю вину на Арину, которая занималась визовыми документами. Было сказано много совершенно ненужных слов о чести и совести нашей эпохи, репутации компании, месте под солнцем, о людях, которых берут с улицы и с которыми обращаются, как с членами семьи. В результате, Арине было предложено отработать эти деньги компании, для чего Сусанна предлагала урезать её заработок вполовину и четыре месяца выдавать на руки только четыреста фунтов «на оплату необходимых счетов». Она предложила Арине принять это предложение, либо выплатить эти деньги в один приход наличными. После оплаты колледжа и визы наличных денег у Арины оставалось фунтов сто. Жить четыре месяца впроголодь, расплачиваясь за ошибку, которой она не допускала, она тоже не могла. Получать четыре месяца деньги только на оплату счетов означало ничего не отложить и, значит, опять не вернуть долги Олегу. «Перспективная офисная работа» была потеряна в одночасье. На волне своего расстройства из-за Славы Арина отпустила её без борьбы, но на Сусанну затаила обиду. Просматривая свои папки и электронную почту десятки раз, она не находила очевидных доказательств своей вины.

– Даже если я косвенно виновата в проблеме, это ещё не повод вешать на меня огромные суммы, – оправдывалась она в который раз. – Но хозяин – барин. Сусанна – владелица бизнеса, и доказывать ей что-либо бессмысленно. Хочет – нанимает людей, хочет – увольняет.

– Ты что, даже не защитила себя? – удивился Пашка. – Ты забыла, что это не Россия, здесь самодурство не пройдёт. Никто не взимает с персонала деньги за их ошибки. Если клиенты уходят из ресторана, не расплатившись, никто не вычитает эти деньги из зарплаты официанта, который их не доглядел. Если у продавцов недостача, они не покрывают её из собственного кармана. Ты должна жаловаться на неё!

– Куда жаловаться? Она меня взяла без права на работу, я с ней контракта не подписывала, зарплату наличными получала в конверте, у меня нет никаких доказательств, что я вообще там работала. А идти жаловаться – только получить пинок под задницу от иммиграционных властей и ехать домой. Мне это зачем?

– Ариша, никогда больше не работай на русских. Никогда. Приехать в Лондон, чтобы работать на русских – это нонсенс. График ненормированный, объём работы нечеловеческий, зарплата никакая, да ещё постоянно упреки, что тебя подобрали на помойке и посадили в чистый офис, за компьютер. В Лондоне люди в офисах по двадцать пять тысяч в год получают. А ты за свои одиннадцать сидела день и ночь.

– Обидно, Пашка, так обидно. Я старалась изо всех сил.

– Ладно, то ли ещё будет. Обожгла крылышки, в следующий раз умнее будешь. Они же всё про нас знают – что документов нет, что английским не владеем, что прав своих не знаем – и этим пользуются. Ненавижу их всех. На своих же людях наживаются, а ещё благодетелей из себя корчат. У тебя хоть какие-нибудь деньги остались?

– Сто четыре фунта. Я уже заплатила за жильё за январь и проездной купила. Проживу. Завтра пойду искать работу. Хуже всего, что и рекомендаций она теперь не даст, и доказать в другом месте, что у меня есть какой-то опыт работы в туризме, я тоже не смогу.

– Не переживай. Работы в Лондоне много. Найдёшь новую. А на первое время могу тебе предложить паб, в котором я иногда подрабатываю барменом. По пятницам там полно народу, и штатные официанты не справляются с наплывом. Публика приличная, все клиенты работают в Сити, хотя паб, конечно, есть паб, каждый вечер куча пьяниц и дебоширов. Зато верный полтинник за вечер обеспечен.

– Жалко, английский так и не выучила. За колледж платила, а ходить